— Не больше, чем версия о том, что Стикс — это что-то имеющее разум и свободу поступать так, как ему хочется, включая влияние на измененных, — Грубер покачал головой. — Пошли быстрее, а то что-то мне здесь совсем перестает нравиться.
— Думаешь, на станции мы будем в большей безопасности? — усмехнулся Снегирь.
— Да кто его знает? — Грубер пожал плечами. — А вдруг все настолько плохо, что вся охранка и весь совет скопом свалит закрывать прорывы, и мы спокойно сделаем свое дело и уберемся отсюда к такой-то матери до того момента, когда пожалует элита, привлеченная суматохой. Не, ну а почему бы и не посмотреть? Интересно же, особенно сейчас, когда все так весело друг за другом гоняются. Можно и перекусит кем-нибудь особенно нерасторопным и зрелищем насладиться, практически из портера.
— Ты чувствуешь элитнка? — Снегирь напрягся, глядя на Грубера с определенной долей тревоги. Если на них свалится элитник, то мало никому не покажется: ни им, ни членам этого идиотского совета, заварившего эту кашу.
— В том-то и дело, что не явно. Я что-то чувствую, но вот что это? Очень интересный вопрос на самом деле, потому что я не чувствую именно элиту, но какие-то отголоски, нечто схожее… — шум в голове усилился и Грубер в который уже раз затряс головой. — Да что такое, тугоухость стремительно наступает, что ли?
— А разве любые подобные болячки могут развиваться в условиях Улья? Мне всегда казалось, что это невоз… — Снегиря прервал грохот, раздавшийся откуда-то сверху. Подняв голову, он тут же выругался, потому что ему на лицо посыпалась земля, фрагменты корней, еще какой-то мусор. Перед тем как опустит голову, чтобы прочистить глаза, в которые попало столько всякой дряни, Снегирь успел заметить, что в потолке пещеры, расположенном далеко вверху, начинает образовываться приличных размеров дыра.
— Твою мать! — Грубер закрыл руками уши, в которых к гулу присоединился пронзительный визг, от которого у него заболели все зубы разом. Глаза при этом закрылись сами собой, словно пытаясь защититься от чего-то не слишком приятного. А потом он почувствовал, как какая-то сила тянет его в сторону, заставляя двигаться, перебирать ногами. Подчиняясь этой силе, он сделал несколько шагов вперед, все еще не открывая глаза, увеличивая скорость движения так, что того требовала ведущая его сила, а затем раздался глухой удар и его швырнуло вперед, словно подхваченного взрывной волной. Сразу же после как Грубер оказался на земле, все звуки из головы исчезли, зато появились проблемы со зрением, которое словно бы начало делиться на отдельные картинки, которые никак не накладывался друг на друга, образуя словно два ракурса, на которые он смотрел словно на мониторы камер наблюдений. Грубер моргнул, и двоение исчезло — он снова видел стабильно и с одного ракурса. Рядом раздались громкие и отборнейшие матюки, а Грубер начал осознавать, что сила, потянувшая его в сторону — это был Снегирь, который вытащил его из зоны потенциальной опасности. Но, слыша его маты, Грубер не видел друга из-за плотного облака пыли, которое никак не хотело оседать, и висела в воздухе словно туман, в котором, правда, не было ни капли воды.
Они лежали на земле, куда их швырнуло какой-то непонятной волной, а стоящая вокруг стена пыли не давала возможности ничего рассмотреть, даже друг друга, хотя между ними было не такое уж и большое расстояние. Эта красноватая пыль забивалась в нос, в уши, лезла в глаза, и было совершенно невозможно ни нормально дышать, ни осмотреться, чтобы понять, что же произошло.
Нужно было что-то делать, потому что просто так лежать, задыхаясь от пыли, было уже попросту не комфортно, и Грубер опершись на землю руками встал, надеясь, что дальше от земли пылевое облако станет хоть чуть-чуть меньше. Его надежды полностью оправдались, во всяком случае, дышать стало гораздо легче.
— Снегирь, вставай, а то задохнешься, к такой-то матери, — голос звучал хрипло, и так свербело в горле, что сдержать кашель Грубер не смог.
Сразу с двух сторон возникло колебание пыльной завесы, кто-то завозился, пытаясь подняться на ноги. Грубер уже прокашлялся и теперь старательно пялился сначала на одно место, затес на другое, пытаясь первые мгновения понять, как Снегирь может возиться, поднимаясь, сразу с двух сторон, и не начались ли у него снова проблемы со зрением, но спустя мгновение до него дошло, что он не видит, как Снегирь пытается подняться, а слышит его возню, а значит со зрением все в полном порядке, и дело тут совершенно в другом. Подняв автомат, молясь про себя, чтобы тот не заклинило в самый неподходящий момент, потому что количество оседавшей на него пыли превышало все мыслимые нормативы, Грубер напряг слух, пытаясь определить, с какой стороны находится его друг, а с какой кто-то еще, пытающийся подняться, но как ни странно не издающий практически ни звука. И тут справа от него раздался надсадный кашель, словно Снегирь пытался часть легких выкашливать, а вот слева раздалось такое знакомое урчание… Пыль тем временем стремительно оседала, перестав скрывать от посторонних взглядов, кто же еще прячется за этой завесой, и как только проявились очертания… Грубер даже не сразу понял, кто именно едва им на головы не свалился в самом прямом смысле этого слова, как только измененный пришел в движение и заурчал, он вскинул автомат и выстрелил туда, где у измененного чисто теоретически должна быть голова. Автомат не подвел. Выстрелы прозвучали неестественно громко, а выпущенные практически в упор пули пробили защиту и вышли через споровый мешок, вырывая клочки плоти, вперемешку с темно-серыми нитями паутины. Постояв пару секунд, измененный рухнул на землю, снова подняв тучу пыли. Грубер предусмотрительно закрыл лицо полой расстегнутой куртки и подошел к убитому им существу, предусмотрительно выставив вперед автомат, чтобы при самом плохом раскладе сделать пару контрольных выстрелов. Убедившись, что тот окончательно мертв, Грубер поставил автомат на предохранитель и закинул его за спину, и только после этого подошел к прокашлявшемуся Снегирю.
— И кто это был? — голос Снегиря звучал хрипло, надсадно. Говорить было больно, во время кашля он здорово перенапряг глотку и, похоже, сорвал голос.
— Топтун, — Грубер задрал голову и посмотрел наверх, чтобы оценить дыру, через которую в пещеру проникал слабый солнечный свет. — Здесь явно какая-то дичь творится, которой нет нормального объяснения.
— Надо шевелить булками, — Снегирь вытер рукавом рот, в уголке которого появилась тягучая слюна, которую он не сумел сплюнуть. — Что бы тут не происходило, это явно не к добру. Кстати, что происходит с кластером, нарушение которого Чинку и его помощникам не удается исправить? — Грубер перестал таращиться на дыру в потолке и посмотрел на друга.
— А ты сам не помнишь? Вроде бы Чинк говорил однозначно, что такие кластеры сбрасываются в отстойник, — они обменивались короткими рубленными фразами, потому что говорить было все еще больно, горло у обоих саднило, и хотелось кашлять.
— Я-то помню, мне просто стало интересно, помнишь ли ты, что такое отстойник, и как он на тебя действует? — Снегирь вытащил фляжку с живчиком и сделал несколько глотков. Сразу же полегчало, а в голове начал крутиться только один вопрос, а почему он сразу не догадался применить самое универсальное средство Улья против всех болезней? Протянув фляжку Груберу, он дождался, когда тот выпьет живительную жидкость и снова спросил. — Ну что, помнишь?
— Помню, не нагнетай, — Грубер махнул рукой. — И вот это все как раз вписывается в теорию о том, что началась подготовка кластера к ликвидации. А это значит…
— Что у нас почти совсем не осталось времени, — закончил за него Снегирь.
В очередной раз переглянувшись, Грубер и Снегирь быстро пошли по прерванному пути, увеличивая скорость и спустя пару минут перейдя на бег. До места добрались удивительно быстро, больше нигде не задерживаясь и не останавливаясь даже для того, чтобы немного передохнуть.
Мужик не соврал, люк обнаружился именно там, где он и говорил, перед последним поворотом дороги, ведущей к главным воротам. Судя по уже непрекращающейся стрельбе, там шел нешуточный бой. Что бы не сотворили члены совета стаба «Подземный», оно уже совсем не справлялось с ситуацией и не выполняло возложенных или заявленных функций. Защита трещала по швам, все больше и больше измененных падали вниз или прибегали из отводящих туннелей. Они были ошарашены таким внезапным перемещением, и просто тупо кидались на все, что движется, не делая различия между своими и чужими.