— Пятнадцать воинов клана Смерти стоят сотен прочих, — отрезала Васа и скрылась за дверью.

— Почему на меня ворожбу не правила? — спросил Кай девчонку через полчаса, когда они сидели в маленькой харчевне на углу улиц Оружейников и Кузнецов.

— Ты бы почувствовал, — надула Каттими губы.

— Нет, — погрозил ей пальцем Кай. — Не о том спрашиваю. Почувствовал бы или нет, то мое дело. Почему на меня ворожбу не правила?

— Не нужно мне наколдованное, — уткнулась она носом в тарелку. — Я вот могу так расстараться, что каждый будет видеть у меня золотые перстни на пальцах и хурнайский жемчуг на шее, но зачем? Себя-то не обманешь.

— Тебе нужны жемчуг и золото? — прищурился охотник.

— Нет. — Она покраснела. — К слову пришлось.

— К слову… — проворчал Кай, поежился — жар не отпускал его. — У меня нет ни дома, ни покоя, ни… Ничего нет. Ты это понимаешь?

— Да, — вздохнула Каттими. — Выбор незавидный. Еще и лихорадка тебя томит.

— Вот! — обрадовался Кай. — Подумай об этом!

— И пьешь все время, а напиться не можешь, — добавила девчонка.

— Воду пью, — недовольно буркнул Кай. — Вода монеты не просит.

— И говоришь со мной так, — она наклонилась вперед, — будто это я тебе вольную выписала, а не ты мне. Не волнуйся, насильно любиться не заставлю.

— А я и не волнуюсь, — точно так же наклонился вперед Кай. — Так, только вздрагиваю по утрам.

— Неужели перепугала? — откинулась назад Каттими.

— До столбняка! — повторил ее движение Кай и, уже вставая, добавил: — Пока я в Кете, чтобы никуда от меня не отходила. А там посмотрим.

— Посмотрим, — кивнула девчонка. — Но разглядим ли?

Шарни, успевший проглотить с утра не меньше кубка крепкого кетского пойла, ждал Кая у дома старшины цеха оружейников. На плечах порученца ладно сидела новая куртка, щеки отсвечивали румянцем, в руке покачивалась увесистая корзинка. На губах играла довольная улыбка.

— Ну? — Кай окинул взглядом ряд оружейных лавок, над дверями в которые позвякивали вырезанные из жести мечи, копья и доспехи. — В какую поведешь лавку, приятель?

— В лучшую. — Шарни похлопал охотника по плечу, подмигнул Каттими. — Урай очень доволен моим грузом. И мне есть чего предложить тебе, парень, есть. Я про твою нужду. Пику тебе подыщем. Но насчет ружья отдельная песенка складывается. Монетка-то хоть есть?

— Сундуков с золотом за собой не таскаю, но в трактирах милостыню не прошу, — ответил Кай.

— Ну не обижайся, — похмельно икнул Шарни. — Я ж к тебе со всей радостью. Одно внатяжку пойдет, ружье я тебе доставлю позже. Вот выберешься за пределы Кеты, сразу и получишь. На первом же постоялом дворе. В полдень. Ты же в Ламен пойдешь? Некуда больше из Кеты идти теперь. На ламенском тракте и получишь. Конечно, как расплатишься. Такие правила. И чтоб никто об этом ружье не знал и не слышал. Хвастайся им где хочешь, но меня чтоб не упоминал. Понял?

— Понять-то понял, — вздохнул Кай. — Ну так и ты пойми, Шарни. Я ведь гвардейскую громыхалку брать не буду. Мне хорошее ружье нужно.

— А кто говорил про плохое? — удивился Шарни. — Ружье будет такое, что хоть из чехла его не доставай, с руками оторвут. Будешь доволен. А уж с остальным все прямо тут обделаем. Томить не буду. Все, что режет, рубит, колет, протыкает и жалит, все тут недалеко. Причем не только то, что можно пощупать руками в любой оружейной лавке, но и кое-что получше. Но чтоб о ружье ни слова, ни полслова, ни звука, ни выдоха, а то отгорит не вспыхнув, понял? И девчонке своей накажи!

— Понятнее не стало, — поднялся Кай. — Во сколько обойдется?

— Мне или тебе? — не понял Шарни.

— Сколько возьмешь с меня за ружье? — спросил Кай.

— Десять золотых! — быстро проговорил Шарни. Сказал и зажмурился, как будто ждал оплеухи или зуботычины.

— Ой, — выдохнула Каттими.

Кай облокотился на стену дома старшины оружейников.

— Мне сейчас не послышалось? «Десять», ты сказал?

— Не послышалось, — приободрился Шарни. — А что делать? Если вещь стоит десять золотых, то продать ее даже за восемь может только очень богатый человек. А я вот не слишком богат.

— Но явно собираешься разбогатеть, — мрачно заметил Кай. — Сколько стволов у твоего ружья?

— Один, — с готовностью сообщил Шарни.

— У моего ружья было четыре ствола, — заметил Кай. — И бой у него был лучший, что я встречал.

— Такого боя, как у моего ружья, ты не встречал никогда, — зажмурился Шарни. — Если только в сильную грозу. А стволы ведь не пальцы, четыре ствола в кулак не сожмешь. И четверка кляч никогда не заменит отличного скакуна.

— Отличного? — уточнил Кай.

— Лучшего, — приложил руку к груди Шарни. — Лучше твоего Молодца!

— Ну что ж… — Кай посмотрел на девчонку, которая сидела с открытым ртом, как будто он выторговывал ей с десяток очаровательных подружек. — Только ведь если я решу, что не стоит ружье десяти золотых, брать не буду.

— Нет разговора, — расплылся в улыбке Шарни. — Но я, еще когда тебя в Кривых Соснах увидел, сразу решил, что такое ружье только для тебя. Оно… вот как Каттими. Лучше не бывает.

— Каттими не стоит десяти золотых, — заявил Кай и добавил, поймав краем взгляда вытянувшееся лицо девчонки, — столько золота нет в Кете, сколько она стоит.

— Так ты по-любому уже в барыше, — подпрыгнул Шарни. — Чего тогда языком о зубы отстукивать? Пошли за пикой! Правда, прогуляться придется!

— Мне ли сетовать на долгие прогулки? — хмуро заметил Кай.

Он допускал, что Шарни пытается его обмануть, в чем в чем, а в людях Кай разбираться научился. Хотя Шарни ведь мог пытаться обмануть и кого-то другого, к примеру истинного хозяина ружья. Другое волновало Кая, вряд ли мог знать толстяк цену настоящему ружью. Да и откуда у него настоящее ружье? Если только приладил к полену один из тех стволов, что вьючил на лошадей в теканском лесу? Такая стрелялка не стоила и золотого. Главное, что ружье было нужно до зарезу, а полагаться на хмельного порученца кетского урая не хотелось.

«Не понравится, не возьму, — подумал Кай. — И цену скинет, не возьму».

— Тогда пошли, — кивнул Шарни и, слегка пошатываясь, открыл низкую дверцу в заложенном серым камнем проходе между двумя ближайшими домами. — Девчонку с собой потащишь? Ну и ладно. Только имейте в виду, что ты, что твоя оруженосица: там, где я проскакиваю словно мелкий пыж для большого дула, вам придется нагибаться.

— Пригнемся, — пообещал Кай. — Все-таки не урай, и не знатные вельможи.

— Как знать, как знать, — пробурчал Шарни, выбираясь в ущелье неприметного переулка и трезвея на глазах. — Ты зла на меня не держи, парень. Нечего кручиниться поутру, деньги ввечеру считают, когда торг завершается. Да и заплатить — не значит деньги потерять, хотя такое иногда за полновесную монету пытаются всучить… Но у нас не тот случай. Эх. Все переворачивается с ног на голову, но, как бы долго хозяйка ни сушила кувшин, рано или поздно она поставит его на донце. Ведь по-другому кувшин не наполнишь.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Кай, оглядываясь. Словно силуэт в горячем тумане Каттими следовала за ним неотступно.

— Ничего особенного, — пожал плечами Шарни. — Но умные люди говорят, что хоть история Текана не бесконечна, она очень длинна. Бывали времена и хуже нынешних. Порой до тысячи лиг мог отшагать путник, не встретив ни одного человека. То есть многие кланы сокращались до нескольких человек, а возможно, были истреблены и полностью. Но проходили годы, и их снова становилось двенадцать. Ты спросишь, откуда они брались? Ведь не может родиться теленок, если в стаде нет ни быка, ни телочки? Если стада нет, схватываешь? На этот вопрос умные люди отвечают всегда одинаково — кровь подобна воде в реке. В сильную засуху реку порой можно перейти вброд, не замочив ног, но засухи проходят, а русла остаются. Все дело в руслах. Ну и в дожде, конечно.

— Познакомишь с умными людьми? — спросил Кай.